Доминирующей остается идея о влиянии ядов на нервное окончание. Однако само нервное окончание постепенно утрачивает свой точный гистологический смысл, и ему начинают приписывать свойства гипотетического промежуточного вещества. К тому времени, когда Ленгли выступил с утверждением, что яды действуют не на нервные окончания, а на мышечные клетки, смешанное представление делается настолько привычным, что оно успешно противопоставляется выводам, основанным на точном эксперименте. Так, для того чтобы привести в соответствие с традиционными фармакологическими представлениями опыты с влиянием адреналина после экстирпации симпатических ганглиев, высказывается предположение, что «отнюдь не следует, что если возбудимость нервного ствола полностью исчезает, то при этом также дегенерируют и нервные окончания, особенно если припомнить, что по многим фармакологическим соображениям нервные окончания надлежит рассматривать как образование sui generis, а не только как концевой участок нервного волокна». А далее следует самое определение нервного окончания так, как оно сложилось к началу нашего столетия: «Необходимо точно определить, что мы понимаем под выражением „нервное окончание». Мы подразумеваем под этим связующее звено между нервным волокном и мышечным волокном. В действии лекарственных веществ мы находим изобилие указаний, свидетельствующих о существовании такого связующего звена. Оно может существовать только там, где нервное волокно присоединяется к мышечному, но отнюдь не обязательно, чтобы оно дегенерировало, когда дегенерирует нервное волокно, которое оканчивается в нем. Если наше представление об этой нервно-мышечной соединяющей ткани (Myoneural junctional tissue) справедливо, термин нервное окончание» несомненно употребляется неправильно. Мы, однако, сохраняем это обозначение, поскольку полагаем, что под ним обычно подразумевается нечто отличное от самого нервного волокна» (Brodie, Dixon, 1904).
Комментарии закрыты.