Представление об ацетилхолине как о медиаторе было неразрывно связано лишь с парасимпатическими нервами: Поэтому достаточно было установить, что эффект этого вещества не является «мускариноподобный», чтобы отпали и все соображения о парасимпатическом тонусе, которые явились, по-видимому, одной из последних в физиологической литературе попыток устанавливать иннервационные отношения путем изучения реакций на «вегетативные яды».
Факты, на которых базировалась гипотеза о парасимпатической иннервации, получили иное истолкование. Было признано, что освобождение в скелетной мышце ацетилхолина есть результат деятельности сосудорасширяющих волокон, проходящих в смешанном нервном стволе. Само же «никотиноподобное» действие не имело специально физиологического интереса, и реакция скелетных мышц на ацетилхолин наряду с эффектами, производимыми целым рядом других химических веществ, отошла к категории малоизученных сократительных состояний, обозначаемых одним всеобъемлющим термином «контрактура».
Однако потребовалось немного времени, чтобы и «никотиновое действие» ацетилхолина заняло свое место в учении о химических медиаторах нервного возбуждения. Вскоре после того как А. В. Кибяков показал возможность гуморальной передачи в симпатическом ганглии, было установлено, что и здесь медиатором возбуждения является тот же ацетилхолин (Кибяков, 1933; Feldberg, Gaddum, 1934; Feldberg, Vartiainen, 1934). В свете этих данных был по-новому поставлен вопрос о физиологическом значении ацетилхолиноподобных веществ, освобождаемых скелетной мышцей. Вопрос о происхождении ацетилхолина, который в период расцвета теории о вегетативной иннервации тонической функции считался результатом деятельности парасимпатических волокон, идущих к мышце, а в период упадка этой теории — результатом возбуждения сосудорасгаирителей парасимпатического происхождения, подвергся экспериментальному, а не умозрительному анализу.
Комментарии закрыты.